3.3.1. О духовной брани против страсти печали об умершем
О том, как христианин должен относиться к смерти ближних, мы уже сказали. Далее поговорим непосредственно о способах брани при разных проявлениях страсти печали.
О борьбе с воображением и памятью, располагающим к неразумной печали
Бывает и так, что знание или напоминание известных истин не утешают человека. И этому мешают воспоминания об умершем, сопровождающиеся представлениями в воображении.
Если понимаешь, что начинаешь сильно печалиться при воспоминании об умершем, то не стоит пока вспоминать
Люди могут вспоминать какие-либо приятные события, связанные с умершим, и это может приводить к сильной печали в форме саможаления или жалости к умершему. Вот что по этому поводу говорит Иоанн Златоуст:
Иоанн Златоуст (т.6, ч.2, Об утешении при смерти, слово 1): «…Я знаю, скажешь ты, что (смерть) это общая участь; знаю, что тот, кто умер, заплатил долг; но я представляю происходившее от него удовольствие, припоминаю отношения его к другим, вспоминаю об его обращении. Если ты поэтому предаешься скорби, то ты действуешь ошибочно, а не руководишься разумом. Ты должен знать, что Господь, Который дал тебе это удовольствие, может дать и другое, лучшее; и Тот, Кто доста-вил тебе такое знакомство, имеет достаточно силы вознаградить тебя другим образом. Что касается пользы, то ты, как смотришь на свою пользу, так же должен думать и о пользе умершего; может быть, это для него полезнее, как написано: «восхищен, чтобы злоба не изменила разума его; душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия» (Прем.4:11,14). …Итак, если и удовольствие, и настоящая польза, и знакомство составляют предметы здешнего мира и радости века скоропреходящие, то, смотри, ради них падать духом и сокрушаться сердцем не есть ли поистине смертельная болезнь? Опять и опять я повторю те же слова: «печаль мирская производит смерть». Почему же она производит смерть? Потому, что чрезмерная печаль обыкновенно доводит или до сомнения, или до пагубного богохульства».
Но если и эти суждения не успокаивают вашу печаль, то не стоит пока вспоминать об умершем и тем самым увеличивать скорбь.
Не следует представлять в воображении картин смерти ближних или их нахождение в гробу, а нужно думать о том, что они – с Богом
Также отцы говорят, что не следует представлять в воображении картин смерти ближних или их нахождение в гробу, а нужно думать о том, что они – с Богом.
Иоанн Златоуст (т.12, ч.2, О смерти): «Итак, когда видишь глаза закрытые и уста сомкнутые и тело недвижимое, ты думай не о том, что вот эти уста уже не издают звука, эти глаза не видят, эти ноги не ходят; но думай о том, что уста эти будут говорить лучшее, глаза увидят большее, ноги будут вознесены на облаках, и что тленное это тело облечется в бессмертие, и что ты получишь превосходнейшего сына».
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «Итак, видя умершего, не на то смотри, что он сомкнул глаза и лежит безгласным, но на то, как он воскреснет и получит неизъяснимую, изумительную и дивную славу, и от настоящего внешнего вида возведи помыслы к надежде будущего. А ты, по привычке, при этом скорбишь и плачешь? Но не странно ли, – когда ты отдашь дочь в замужество и муж отправится с нею в далекую страну и там будет жить счастливо, – не считать этого бедствием, так как скорбь разлуки облегчается слухом об их благополучии, а здесь, – когда не человек, не подобный тебе раб, но сам Владыка берет к Себе твоего ближнего, – печалиться и сетовать?».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.90): «Горе наше по отшедшим увеличивается обманчивым представлением их по смерти! Воображаем их, как лежат в гробе, как в сырую и мрачную опущены землю. А на деле ведь так бывает, что как душа вышла из тела, так идет особо от тела. Там ее, в той особности и воображать надо, – в месте светле и прохладне. А мы себя терзаем – почти что попусту».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.1274): «Не воображайте ее (умершую дочь) в могиле. Там ее нет; там тело ее, а она вне, и теперь может быть при вас стоит…».
Иннокентий Херсонский (Молитва святого Ефрема Сирина. Слово в среду недели 2-й Великого поста): «Размышление о предметах утешительных и утверждение мысли на каком-либо из них также весьма много помогает в унынии. Ибо мысль в сем состоянии или вовсе не действует, или кружится около предметов печальных. Чтобы избавиться от уныния, надобно заставить себя мыслить о противном. Например, если уныние произошло от печали о смерти лица любимого; то, вместо того, чтоб бродить непрестанно мыслью у его могилы, представлять себе его лежащим во гробе, или тлеющим в земле, – переноситесь чаще мыслью на небо, где его дух, представляйте день всеобщего, будущего воскресения, когда мы все облечемся новым, прославленным, бессмертным телом, и не будем более подлежать горестной разлуке с ближними».
О невозможном и возможном общении с душами умерших во время скорби об их смерти
Как известно, живые люди не могут общаться с умершими, и вот почему:
Иннокентий Херсонский (Слово в неделю Всех святых): «Что же мешает усопшим братиям нашим явиться к нам …? Из нас, вероятно, многие желали бы сего, особенно те, кои еще не осушили слез после потери присных и любезных сердцу своему; думаю, что из усопших немалое число таких, кои, чтобы доставить утешение оставшимся, весьма бы захотели опять прийти в наш мир. И, однако же, никто, никто не приходит! Мы не ходим к ним потому, что не можем; без сомнения, и они не приходят по тому самому – не могут. В самом деле, как духу бесплотному, каковые все умершие, подойти под чувства наши? Грубость наших земных чувств такова, что мы не можем видеть многих существ, постоянно живущих среди нас в воде и воздухе, и с изумлением смотрим, когда увеличительное стекло открывает нам этот новый и разнообразный мир вокруг нас. Но для зрения духов и душ нет увеличительного стекла! Тут место не видению, а вере. “Но если бы угодно было Господу, – скажете вы, – то премудрость Его нашла бы и дала бы умершим средство и способ сделаться для нас видимыми и приходить в сообщение с нами”. Без сомнения, так, но по тому самому, что сего способа не дано, явно, что это неугодно Богу, а поелику неугодно Богу, то должно полагать, что это было бы вредно для нас. В самом деле, немного подумав, увидишь, что пользы из сообщения живых с умершими было бы мало, а вред мог бы выходить великий. Какая польза? Утешение в разлуке, успокоение сетующих, несколько менее слез на могилу, несколько тише вздохи? Скажите сами, стоит ли из сего поднимать завесу вечности и нарушать безмолвие гробов? И кто еще знает? Утешило ли бы нас это свидание с умершим? Не облились ли бы мы еще горчайшими слезами, узнав о его состоянии? Не отравило ли бы это всей жизни нашей? Но, положим, что свидания с умершими всегда доставляли бы некоторое утешение: думаете ли, однако же, чтобы они были безвредны? Я опасаюсь в сем случае за многое, опасаюсь за живых и за умерших. Всего вероятнее, во-первых, что сообщение наше с миром духов не остановилось бы на должных пределах; многие простерлись бы до того, что отворилась бы пространная дверь гаданиям, суеверию, волшебствам, а потом и самым ужасным порокам нравственным. Именно такому злу подвергались некоторые из древних народов, у коих найдены были богопротивные средства сообщения с миром духов, из-за чего Моисей под опасением смерти запретил израильтянам искать сего сообщения. Во-вторых, на что обратилось бы сношение живых с мертвыми? Думаете ли, что предметом его была бы вера святая, любовь христианская, усовершение себя в терпении, в смирении, в кротости? Увы, и без сооб-щения с миром духов можно быть заранее уверенным, что все это сообщение обращалось бы, большей частью, около предметов не душеполезных: и у одних оно истощилось бы в суетном любопытстве о тайнах мира духовного, знание коих нисколько не назидает душу; у других излилось бы в жалобах на свои обстоятельства, на свои недостатки, огорчения, земные неудачи; иные потребовали бы от умерших совета, как вести свои дела, выполнить то или другое предприятие. А как исправить свое сердце, как освободиться от страстей, как приуготовиться к вечной жизни на небе – об этом, вероятно, спросили бы немногие, да и для чего спросили бы? Тоже, может быть, более из любопытства, с тем, чтобы завтра забыть то, о чем спрашивали ныне. Таким образом, нравственной пользы от сообщения с миром духов мы приобрели бы мало; а между тем, возможность сообщения с другим миром непрестанно возмущала бы порядок нашего мира, нарушала бы правильное течение наших дел и занятий, наших мыслей и желаний. Задумали бы, например, какое-либо предприятие, – ждали бы, пока можно получить о нем мнение из другого мира. И кто знает, какое мнение? Мертвые не всеведущи, нередко мог быть подан совет неблагой, а мы увлеклись бы им. Наконец, поелику здешняя жизнь наполнена разного рода неудо-вольствиями, то, видя часто разверзающимися пред собой двери вечно-сти, многие по нетерпению стремглав начали бы бросаться в другую жизнь; между тем как теперь не только вера и совесть, самый мрак гро-ба, своей непроницаемостью, останавливает самых наглых и недоволь-ных своей участью. И о мертвых нельзя сказать, чтобы возможность сообщаться с нашим миром не была сопряжена для них с опасностью. Трудно и представить, что бы они приобрели от сего? Знать, что и как бывает у нас в здешнем мире, – они знают и без того. Видеть ничтожность и суету земных дел и помышлений, – это им виднее, нежели нам. Зачем же бы они приходили к нам? Доканчивать свои неоконченные дела? Это не их дело; иначе, что значила бы смерть? Между тем, не получая для себя пользы от нисхождения в наш мир, усопшие могли бы получить вред из того. Каждый возврат на землю, более или менее, но всегда приземлял бы их снова. С возвратом к прежним лицам и вещам у многих оживали бы нечистые, земные привязанности; между тем как теперь огонь плотских страстей, как бы они ни были сильны, не имея у мертвых питания от земли, обращенный на самого себя, тускнеет и угасает. Таким образом, благо и наше, и усопших братий наших требовало, чтобы завеса, простертая между нашим и их миром, никогда не подымалась, чтобы мертвые и живые были вовсе разобщены на время. И велико ли это время?.. Десять, двадцать, много тридцать лет. Не уезжают ли некоторые еще при жизни на столько времени от родных и своих друзей? В сем отношении мы все живые похожи на людей, стоящих у великой и широкой реки в ожидании переправы: ладья не может вместить сразу всех и, непрестанно возвращаясь, берет по несколько. Но возвращаются ли те, кои переправились через реку, за оставшимися? Никогда: они обыкновенно ожидают их к себе на противоположном берегу. Там, конечно, ожидают теперь и нас сродники и знаемые наши по ту сторону бытия. Мы молились о успокоении их после плавания, а они, вероятно, приносили моления о нас, чтобы наше плавание к ним было благоотишно и безбедно. Даже, может быть, молились о том, чтобы путь жизни нашей не был продолжителен. Ибо только нам этот мир кажется таким приятным, а настоящая жизнь наша такой дорогой, что жалко с ними расстаться; а для усопших, может быть, совсем напротив. Дознав опытом образ жизни высшей и лучшей, они могут смотреть на нас, как мы смотрим на заключенных в темнице. Кто не пожелает узникам скорейшего освобождения? Имея в виду все это и тому подобное, перестанем скучать от невозможности чувственного свидания с усопшими братиями нашими. С духами должно быть и свидание духовное, а к такому свиданию открыты для нас все пути. Это – молитва за усопших и дела любви и благочестия, совершаемые для блага их».
Но при этом есть различные свидетельства о том, что по особому Промыслу Божиему души умерших могут общаться с живыми близкими людьми во сне или в видениях (об этом уже было сказано в разделе «Предсмертные состояния людей»)
Еп. Гермоген Добронравин (Утешение в смерти близких сердцу): «В наши дни, когда иеромонах Аникита, в мире князь Сергей Шахматов, услышав о болезни благочестивой матери своей, отправился к ней, чтобы проститься с нею и получить от нее благословение на вступление в монашество, но, застав ее уже бездыханною, горько плакал о том, что не успел получить от нее благословения – благочестивая мать слышала его вопли и не замедлила отереть его слезы. Во время легкой дремоты она явилась к нему со светлым лицом и сказала: “Благословить много, а дозволить можно”. Один архиепископ А.В., жестоко страдавший меланхолическими припадками, усердно просил у Бога себе помощи, и раз во время вечерней молитвы заметил, что в передних его комнатах разлился свет, который, постепенно усиливаясь, наконец, окружил его самого. Тут же увидел он какую-то женщину и, всмотревшись в нее, узнал, что это была покойная мать его. “Зачем ты так горько плачешь, чадо, – сказала она, – и понимаешь ли, чего просишь у Господа? Для Господа не трудно исполнить твое прошение, но знаешь ли, чего ты через это лишаешь себя?… Ты и сам не знаешь, чего себе просишь.” И, дав ему несколько наставлений, сделалась невидима».
Но можно не видеть души, а слышать их глас духовным слухом.
Феофан Затворник (Собрание писем, п.177): «Они (души умерших) и общение с нами продолжают, прямо с душою, а мы того за хлопотами не чуем. Так вместо скорби, бесполезной для родителей ваших, и вредной для вашего здоровья, извольте, воображая их живыми, вести с ними душевную беседу. И это не всегда будет мечта, а иногда будет сопровождаться действительностью; ибо они бывают с вами».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.1274): «…язык ее (умершей дочери) замолк; но она не лишена возможности говорить вам в сердце. Внимайте и услышите: «мамочка! не тужи и не убивайся. Я с тобою, и мне очень хорошо!» Отвечайте же и вы ей: «ну, слава Богу! что тебе лучше». – Объятия ее застыли – не прострутся более. Но она собою, как душа, может объять душу вашу, – и так же тепло, как теплы обычные объятия».
Но следует сказать, что совет о воображении их живыми и о душевных беседах дается свт. Феофаном для того, чтобы утешить вспышки сильной скорби. В других же случаях и при постоянном таком делании такие представления и беседы могут быть духовно опасны, не говоря уже о том, что попытки войти в контакт с умершими посредством каких-то магических действий являются грехом против первой заповеди.
Следует вести духовную брань со страстью печали, как и с любой другой страстью
Со страстью печали, как и с любой другой страстью, надо бороться; и нужно сопротивляться скорбным чувствам.
Амвросий Оптинский (Письма к мирским лицам, п.83): «Всеми мерами старайтесь утолять скорбь вашу, чтобы она не переходила пределов христианских; и Всеблагий Господь явит вам милость Свою и пошлет вам утешение духовное».
Поэтому рассмотрим некоторые приемы борьбы.
Терпи и не давай печали поглотить тебя
Христианин должен помнить о терпении скорбей и просить Господа подать силы терпеть.
Василий Великий (Письма, п.261 (269)): «…умерь горесть, чтобы и тебе изгонять печали из сердца, и чтобы печаль не поглотила тебя. При всяком случае имей в виду великую награду терпения, какую Господь наш Иисус Христос обетовал в воздаяние за содеянное в жизни».
Василий Великий (Письма, п.294 (302)): «… должна ты знать, что если кто не падает под скорбью, но в надежде на Бога несет бремя печали, то за терпение готова ему великая награда от Бога. Ибо нам апостольским законоположением запрещено об усопших скорбеть наравне с язычниками».
Нил Синайский (Письма, п. 1.306): «Если кто с благодарением и мужественно перенес утрату любимого, то назовут его мудрым и великодушным, и будет прощено ему много прежних грехов».
При этом хорошо повторять следующие слова, которые произносил Иов:
Феофан Затворник (Собрание писем, п.90): «Так скорбите, но в меру, – по Иовлевски. У него целых десять детей зараз взято. Конечно, и он скорбел, но не давал скорби своей разливаться до безмерности, препобеждая ее благодушием, из преданности в волю Божию рождавшимся. «Господь дал, Господь и взял». «Яко Господеви изволися, тако и бысть». Напрягайтесь и вы взойти до такой же преданности, – и если ее недостает, вопийте ко Господу, близ сущему и скоропослушному, – и Он подаст».
Не позволяй себе роптать и впадать в безрассудство, а помни, что смерть – это общий удел
Христианин не должен роптать и впадать в безрассудство.
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «Поскорби, поплачь, но не ропщи, не малодушествуй, не негодуй; воздай благодарение Взявшему и, украсив отшедшего, препроводи его к Нему в светлой погребальной одежде. Если станешь роптать, то оскорбишь и умершего, и прогневаешь Взявшего, и повредишь самому себе; но если будешь благодарить, то и его украсишь, и прославишь Взявшего, и сделаешь пользу самому себе».
Еп. Гермоген Добронравин (Утешение в смерти близких сердцу): «Не преувеличивайте же в ваших мыслях и словах вашего несчастья и не забывайтесь в вашем горе до дерзкого ропота на свою судьбу и на Бога».
В этом случае отцы советуют помнить, что смерть – это удел всех людей, а не только твой или ближнего; и это – Божие определение.
Василий Великий (Письма, п.294 (302)): «…законоположение Бога нашего, изначала возымевшего действие свое, по которому вступившему в бытие непременно надобно в определенное ему время расстаться с жизнью. Поэтому, если такой был порядок дел человеческих от Адама и до нас, не будем негодовать на общие законы естества, но примем это о нас распоряжение от Бога».
Василий Великий (Беседы, бес.9): «Смерть насылается на тех которые достигли предала жизни, какой от начала положен в праведном суде Бога, издалека предусмотревшего, что полезно для каждого из нас».
Василий Великий (Беседы, беседа 4): «… ни безвременная смерть, ни другие неожиданно встречающиеся злополучия не поразят нас, наставленных в учении благочестия. Например: был у меня сын юноша, единственный преемник имения, утешение старости, украшение рода, цвет сверстников, подпора дома, – и он-то в самом прелестном возрасте внезапно похищен смертью; землею и прахом стал тот, кого недавно так сладко было слушать, кто составлял приятнейшее зрелище для очей родителя! Что же мне делать? Раздеру на себе одежду, стану валяться по земле, вопить и жаловаться всем окружающим, покажу себя похожим на ребенка, который кричит и бьется под ударами. Или, обратив внимание на необходимость приключившегося, на то, что закон смерти неумолим, одинаково простирается на все возрасты, разрушает по порядку все сложное, не буду дивиться случившемуся, как чему-то небывалому, не стану сходить с ума, как пораженный неожиданным ударом, издавна будучи предуведомлен, что я сам смертен и смертного имел у себя сына, что все человеческое непрочно и не остается навсегда у обладающих; напротив того, великие города, знаменитые блистательностью зданий, могуществом обитателей и во всем прочем отличающиеся цветущим состоянием страны и торговли, теперь в одних развалинах сохраняют признаки древнего величия. И корабль, неоднократно спасавшийся на море, после тысячи быстрых плаваний принеся купцам тысячи грузов, исчез от одного приражения ветра. И воинства, много раз одолевавшие врагов в битвах, с переменою счастья стали жалким зрелищем и притчею. Даже целые народы и острова, достигшие великого могущества, и на суше и на море воздвигнувшие себе множество победных памятников, собравшие великие богатства из военных добыч, или поглощены временем, или, подпав плену, обменяли свободу на рабство. И вообще, какое ни наименуем самое великое и нестерпимое бедствие, в человеческой жизни бывали уже предшествовавшие ему примеры».
Иоанн Златоуст (т.6, ч.2, Об утешении при смерти, слово 1): «Против этого, столь сильного, столь крепкого оружия скорби (об умершем), надобно, прежде всего, поставлять ту мысль, что все, рождающееся в этом мире, необходимо должно умереть. Это — закон Божий и неизменный приговор, который изречен был праотцу человеческого рода, после его грехопадения, в словах Божиих: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт.3:19). Что же случилось нового, если человек, на это рожденный, выполняет закон и приговор божественный? Что нового случилось, если родившийся от смертных соответствует своей природе в том, чего избежать не мог? Нет ничего необыкновенного в том, что существует издревле; нет ничего неслыханного в том, что случается каждодневно; нет ничего особенного в том, что всеобще. Если мы знаем, что деды и прадеды наши прошли этим же путем смерти, если слышали, что, наконец, и сами патриархи и пророки, от Адама первозданного, переселились из здешнего мира не без смерти, то возведем душу свою из глубины печали; ведь здесь человек отдает долг, которым он был должен. Как же можно печалиться, когда отдается долг? …Если это Божие определение, твердое и неизменное, то мы напрасно скорбим и спрашиваем себя: почему такой-то умер, когда написано: «Господни, Господни врата смерти» (Пс.67:21)? Таким образом, если принять во внимание это общее условие нашей жизни, то отягченное око сердца начнет чувствовать облегчение, как бы от приложенной к нему первой примочки».
При скорби о смерти христиан необходимо помнить о том, что они пошли к Богу
Отцы говорят, что утешением при печали о смерти ближнего есть память о том, что умерший – уже с Богом. Хорошо об этом помнить и сказать еще при погребении.
Николай Сербский (Избранные письма, п. 24): «Когда пойдешь за гробом, провожая в последний путь самого дорогого человека, шагай храбро, будто несешь подарок лучшему Другу, и скажи: “Эту любимую душу приношу в дар Тебе, Господи!”».
Или стоит говорить, когда печаль все же держится в сердце.
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «Помысли, к кому отошел умерший, и утешься; он отошел туда, где Павел, где Петр, где весь сонм святых; помысли, в какой славе и светлости он восстанет».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.90): «Вы сами указали источник, откуда следует черпать утешение, – из той веры, что дети ваши живы и находятся в лучшем положении, нежели как были у вас, на отеческих и материнских руках. Они не лишены и общения с вами, но бывают при вас. – Я думаю, что они очень изумляются, видя, что вы плачете, и спрашивают друг-друга: «чего плачут папа и мама? Нам так хорошо. Мы к ним не хотим, а хотим, чтобы они скорее к нам переходили». Извольте себя успокаивать понемногу, и совсем наконец успокойтесь. Не забудьте и благодарение Богу восслать, ибо за все надо Бога благодарить. Желаю вам в этом полного успеха. Бог всякой утехи да утешит вас Своим отеческим утешением».
Дмитрий Ростовский (Слово на поминовение («Да не смущается сердце ваше и да не устрашается и прочее. Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу» (Ин. 14, 27-28)): «Скажи нам, Спаситель наш, приличествует ли безмерно сетовать, когда кто-либо любимый нами по Твоему изволению отлучается от нас смертью временной? Отвечает нам Спаситель наш то же, что отвечал скорбящим апостолам: «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14, 27). Но как возможно было не скорбеть апостолам? Ведь Ты оставлял их, любящих Тебя! Оставлял сиротами, разлучался с ними смертью, и смертью позорной, крестной, которою обыкновенно умирали только разбойники и злодеи! Умирал не в старых летах, умирал тогда, когда только бы и жить Тебе! На это отвечает Спаситель наш: «Да не смущается сердце ваше», — и прочее. Но какая же причина, почему любящим Тебя апостолам можно не смущаться, разлучаясь с Тобой? Причина такова, говорит Он, что Я от мира сего «иду к Отцу», а поэтому любящим Меня подобает радоваться, а не рыдать. «Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу» (Ин. 14, 28). Не смотрите, как бы говорит Спаситель наш, на то, что Я оставляю вас, что смертью, и смертью бесчестной, разлучаюсь с вами, что не в старости, а в тридцати годах умираю; смотрите на то, что «Я иду к Отцу» от этой жизни, исполненной печалей, к жизни, где «ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет» (Откр.21,4), но будет жизнь бесконечная. И то, что Он сказал апостолам, сказал и всем верующим в Него (ср. Ин. 17, 20), чтобы в скорбях, особенно происходящих от разлучения смертного, все могли иметь утешение более всего в том, что верующий во Христа, в каких бы годах и какою бы смертью он ни умер, переходит от жизни этой, исполненной смятения и скорби, к Отцу Небесному».
При сильной печали об умершем надо молиться о прощении своей неразумной печали и своем противлении воле Божией
Как было уже сказано, душевная печаль может охватить христианина, но он должен понимать, что тем самым он согрешает и приносит себе телесный и душевный вред.
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «…помысли, что слезами и воплями ты не можешь исправить случившегося и крайне повредишь себе».
Вот пример такого осознания.
Василий Великий (Письма, п.292 (300)): «И действительно достойны многих слез и стенаний отпра-вившие от себя сына в самом цвете лет для упражнения в науках, чтобы встретить его умолкшего этим продолжительным и вовсе не желанным молчанием. Так поразило это меня вдруг как человека; без меры проливал я слезы, и из глубины сердца моего исторгались невежественные воздыхания, потому что горесть, как облако, внезапно объяла рассудок. Но как скоро пришел я сам в себя и душевным оком воззрел на природу всего человеческого, то стал просить себе прощения у Господа в тех чувствованиях, к каким душа моя по увлечению подвиглась при этом событии, и убедил сам себя терпеливо переносить, что по древнему Божию приговору соделалось участию жизни человеческой».
После покаяния о своей чрезмерной печали можно положить себе следующее правило:
Феофан Затворник (Собрание писем, п.1273): «Накладаю на вас епитимию: и извольте класть три земных поклона утром и столько же вечером, говоря: «прости мне Господи, неразумную печальницу о дочери, что поперечу Твоим определениям». И это делайте, пока пройдет скорбь, – и будете благодушно смотреть на смерть дочери».
Печаль о смерти ближнего необходимо переводить в память о своей смерти и грехах
Святые отцы советуют, что печаль о смерти ближнего необходимо переводить в память о своей смерти и грехах.
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «Итак, когда увидишь, что кто-либо из ближних отошел отсюда, не ропщи, но умились сердцем, войди в самого себя, испытай совесть, помысли, что и тебя немного после ожидает такой же конец. Вразумись и убойся, видя смерть другого, отринь всякую беспечность, рассмотри свои дела, исправь прегрешения, изменись к лучшему».
Иоанн Златоуст (т.6, ч.2, Об утешении при смерти, слово 2): «Итак, …перестанем скорбеть о смерти, а примем на себя печаль раскаяния, позаботимся о добрых делах и о лучшей жизни, будем думать о прахе и умерших для того, чтобы помнить, что и мы смертны, и чтобы, при таком воспоминании, нам не пренебрегать своим спасением, пока есть время, пока еще возможно, т.е., или приносить лучшие плоды, или исправляться, если мы согрешили по неведению, чтобы нам, если день смерти застигнет нас нечаянно, не пришлось искать времени для покаяния, и не находить его, просить милости и возможности загладить грехи, и не получить желаемого».
Иоанн Златоуст (т.8, ч.1, беседа 62): «Господь говорит: “блаженны плачущие, ибо они утешатся” (Матф.5:4), – разумея плачущих о грехах, и между тем никто не плачет этим плачем, и не заботится о погибающей душе. Это (плакать об умерших) нам напротив не заповедано делать, и, однако же, мы делаем».
Василий Великий (Письма, п.294 (302)): «…прилагая попечение о том, как остальное время жизни своей провести благоугодно Господу, прекрасное придумаешь занятие своим помыслам. Ибо приуготовление себя к ответу пред Господом нашим Иисусом Христом и старание о том, чтобы оказаться в числе любящих Его, достаточно могут затмить собою печаль так, чтобы она не поглощала нас».
Георгий Задонский (Письма, 1. 121): «Не лучше ли и не полезнее ли нам самим всем желанием туда же стремиться и к тому благовременно изготовлять свой путь в терпении?».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.639): «Не поскорбеть нельзя. Но, предав все в волю Божию, как вы и делаете, и, держа в мыслях, что в свое время и все туда пойдем, можно удерживать скорбь от свойственной ей жгучести и раздирания сердца. Вместо скорбения, учитесь лучше, по поводу сему – памяти смертной. “Ныне он, а завтра я”. Так говаривал кто-то и научился памятовать смерть. А эта память очень поучительна».
(Подробнее о том, о чем нужно размышлять, сказано в разделе «Память о смерти. Память о смерти после смерти ближнего»)
О восстановлении христианского духа при печали о смерти ближних
Из всего выше сказанного понятно, что у христиан духовные чувства должны побеждать над душевными. Эта победа строится на знании правых христианских истин, которые не только знаемы, но и применяемы во всех жизненных случаях. Вот что об этом говорит свт. Феофан.
Феофан Затворник (Собрание писем, п. 91): «Что горько, то горько. Об этом нечего. И опять скажу вам: горюйте в меру. Пройдите сердцем обетования нашей светлой веры, и сколько вы почерпнете из нее созерцаний в утешение скорби вашей?! Или не верите, что Бог лучше вас знает, что для вас с супругою и для детей ваших душеполезно? Или полагаете, что Бог забыл о вас, и пропустил случившееся с вами без внимания, и оно случилось без особого направления во благо вам? Или вы у Бога пасынок и падчерица…, а не сын и дщерь?! Вы уткнули свое внимание все на горестную сторону дела, и не узреваете Божией в том о вас попечительности?! А она действительно есть. Не осязаете ее?! Она такова и есть. Не осязаема в настоящем, а узреваема после. Воскресите же веру, и как река польются оттуда утешения. Расскажу вам случай. В С-Пб. одна большая барыня потеряла троих детей, умненьких, миленьких, благонравных, – особенно старшая была благоговейного настроения и умела молиться. Мало тут горя?! Но этого мало. Спустя немного и мужа лишилась, и этого мало: осталась ни с чем. Горю не было предела. Мужалась, предаваясь молитвам в волю Божию. Но скорбь грызла. Наконец смиловался Господь, и в утешение послал сон. Видит мужа в полу-сумрачном состоянии. Спрашивает, что тебе, как? “Ничего, – говорит, – милостив Господь. Но надо потерпеть, пока отойдет эта мгла”. – А дети? – «Дети там», – указывая на небо, сказал он. “А Маша?” (это старшая лет 5-ти). – Машу посылает Бог на землю утешать скорбящих». С тех пор отошла скорбь. Так видели, где дети-то? И ваши там. – Попали б они туда, если б живы остались? Кто знает. А теперь это верно. Так вам родителям чего же лучше желать для детей?! И установитесь в этой мысли, что участь детей ваших устроилась наилучшим образом. И перестаньте скорбеть. Ведь и сами помрете. Будет кому встречать вас, а, пожалуй, и защищать. Даруй вам, Господи, всякого утешения».
Далее мы подробнее скажем о том, что еще нужно для того, чтобы христианские истины помогали нам справляться с печалью о смерти ближнего.
Во время печали читай благодарственные Акафисты, молебные и покаянные каноны и Евангелие
Т.к. печаль – это гнетущее эмоциональное состояние души, то ее необходимо утешить. Утешение бывает двумя способами.
Во-первых, излиянием своей скорби, но не самому себе или другим людям, а во время молитв к Господу, пресвятой Богородице и Святым прошением об утешении своей печали. Это могут быть молебные или покаянные каноны.
Еп. Гермоген Добронравин (Утешение в смерти близких сердцу): «Но к молитве к Спасителю кто откажется присоединить молитву и к Пречистой Его Матери, небесной заступнице всех скорбящих? Не Она ли стояла при кресте распятого сына своего, не ее ли душу проходило в то время оружие, предсказанное ей праведным Симеоном? Кому же, как не ей, особенно понятны все вздохи нашего сердца, которые вылетают из груди нашей при разлуке с близкими?… А чье ходатайство за нас недостойных, обремененных печалью, сильнее на небе ходатайства Матери Божией? И чего возлюбленный Сын не сделает по молитве и ходатайству возлюбленной Матери? А и все угодники Божии никогда, никогда не откажутся от ходатайства за нас перед Господом, чтобы Он, Всесильный, сократил наши вздохи, отер наши слезы… Они ведь старшие братья наши и любят нас более, чем мы любим их. Они некогда были такими же людьми на земле, как и мы, облеченные плотью; чувствовали всю цену и важность родственных и дружеских отношений, чувствовали и всю тяжесть, какая давит сердце при разрыве этих отношений. Мало ли плакал св. Григорий над прахом брата своего Кесария? Мало ли пролил слез св. Амвросий Медиоланский над гробом брата своего Сатира?… Они ли, потому, откажутся от ходатайственного участия в нашей скорби, если только мы с полной верою и усердием обратимся к ним за помощью?… Вот сколько у нас утешителей на небе!».
Во-вторых, печаль утишается благодарственными и радостными молитвами. И, как известно христианин всегда должен благодарить Бога и за скорбь, и за радость.
Георгий Задонский (Письма, 1. 121): «Но, при всем этом (т.е. при чувствах дружества и привычки взаимно любезного обращения), священный долг веры обязывает нас предпочитать лучшее и тем прославлять благоустрояющего о всех Бога».
(Опыт говорит о том, что при различной печали помогает чтение Акафиста Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу, Акафиста Пресвятой Богородице и других Акафистов)
Что касается утешения от Евангелия и Церковных песнопений, то вот что в них говорится:
Троицкие Листки (Надгробное Евангелие): «…тогда как неверующий с ужасом смотрит на смерть, не видя по ту сторону гроба ничего, кроме мрака отчаяния, — для верующего во Христа там сияет светлая надежда вечной жизни в райских обителях Отца Небесного, и в этой надежде находит отрадный покой и сладостное утешение скорбящее сердце осиротевшего христианина, при виде родного гроба. А Святая Церковь, как нежная мать, является к нему со своими утешениями: и как умилительны ее надгробные песнопения, как трогательны ее псалмы, каноны и стихиры при погребении усопших ее чад! Все они дышат страданием любящей матери к скорбящим друзьям и сродникам почившего, все проникнуты утешительной мыслью о воскресении и вечной жизни по воскресении. Но сердце человека иногда так глубоко бывает поражено скорбью о потере близких ему людей, что скорбящий над гробом отец или мать, сын или дочь, муж или жена, или же сердечно преданный друг стоит весь в слезах, весь погруженный в свое горе, стоит и не слышит утешительных песнопений состраждущей ему матери-Церкви: сердце ноет, душа оцепенела, он только и видит, что гроб, а в этом гробу — его радость, его надежда и утешение… Но воспряни, душа горюющая! Не скорби, не плачь, не предавайся грешному унынию, как скорбят и безутешно оплакивают своих мертвецов не имеющие упования — люди в Бога неверующие! Слышишь? Святая Церковь приглашает тебя выслушать утешительное слово от Самого Господа живота и смерти: “премудрость — вонмем! Услышим Святаго Евангелия чтение!” И чтется над усопшим Святое Евангелие. Рече Господь ко пришедшим к Нему Иудеом: ««Аминь, аминь глаголю вам» — истинно, истинно говорю вам и непреложно слово Мое, ибо Сам Я — Истина вечная, — глаголю вам, «яко слушаяй словесе Моего», кто слушает всем сердцем слово Мое, кто свято исполняет все Мои повеления — святые заповеди, «и веруяй Пославшему Мя», кто верует в Бога Отца Моего, верует, что Он послал Меня для спасения мира, что Я — Сын Его и Спаситель ваш, кто верует так не на словах только, но и на деле, кто свою веру являет в добрых делах, тот «имать живот вечный», тому нечего бояться смерти, он уже имеет в своей душе, возрожденной в Таинстве Святого Крещения, залог вечной жизни, а потому «и на суд не придет», для него не будет суда в осуждение, не будет муки вечной; «но прейдет от смерти в живот» — самая смерть будет для него только переходом в лучшую, вечно-блаженную жизнь. И снова повторяю: «Аминь, аминь глаголю вам, яко грядет час» (близко время), «и ныне есть» — оно и теперь настало уже, ибо для Меня, Сына Божия и теперь все возможно, — грядет час, «егда мертвии услышат глас Сына Божия» — услышат Его Божественное повеление «и услышавше оживут» (как и действительно ожили по гласу Сына Божия — сын Наинской вдовы, дочь Иаира и Лазарь четверодневный). Сын Божий также всемогущ, как и Бог Отец. «Якоже бо Отец имать живот в Себе», как Он, Отец, есть источник жизни, есть сама Жизнь и жизни податель, «тако даде и Сынови живот имети в Себе», так и Сын Божий есть сама Жизнь, и Он, Жизнодавец, дает жизнь кому восхочет, и словом Своим всемогущим может воскрешать мертвых. «И область (власть) даде Ему» Отец не только воскрешать мертвых, но «и суд творити» (наказывать и осуждать на муки вечные всех непослушных Его святым заповедям), «яко Сын Человечь есть» (потому что Он — Сын Человеческий). «Не дивитеся сему»: Он вместе и Бог всемогущий, равный Богу Отцу по Своему Божеству и Божественной власти. Не дивитесь, что Он имеет власть воскрешать мертвых и будет судить весь мир: это так и должно быть, так от века Богом предуставлено, «яко грядет час (настанет время), воньже (когда) вси сущии во гробех (все умершие, начиная с праотца Адама) услышат глас Сына Божия, и изыдут из гробов своих, изыдут сотворшии благая», — те, которые не на словах только веровали в Бога, но оправдывали веру свою делами благими, — «в воскрешение живота» (воскреснут для вечноблаженной жизни), «а сотворшии злая» — те, которые, хотя и право веровали, но не жили по вере, не слушали Моих заповедей и творили зло — «в воскрешение суда» (воскреснут для осуждения в муку вечную)… Так угодно Богу Отцу; Я — не противник воле Его, Я ничего не делаю вопреки Его воле: «не могу Аз о Себе творити ничесоже; Якоже слышу» от Отца, как Он открывает Мне волю Свою, как Сам Он судит, так и «сужду», и буду судить, и потому «суд Мой праведен есть»: это не Мой суд, а суд Бога Отца. Чего хочет Отец, того хочу и Я, и чего Я хочу, того хочет и Отец. «Яко не ищу воли Моея», и нет у Меня хотения, противного Отцу: но Я ищу одного — ищу «воли пославшаго Мя Отца». Так вещал Господь Иудеям, так вещает Он и каждому из нас. Какие дивные глаголы, какая Божественная сила слышится в них! Воистину это глаголы самой Жизни, Самого Владыки живота и победителя смерти! Нам ли скорбеть безутешно, скорбящий друг мой? Нам ли убивать себя горем, когда — слышишь? — грядет час, и наши усопшие братья проснутся от вековечного сна, проснутся, и встанут, и выйдут из этих тесных гробов, и мы увидимся с ними, и начнется тогда жизнь вечная — бесконечная в райских селениях!.. Не мое это слово — тако глаголет Господь! Ему ли — Истине вечной — не верить? Лишь бы мы были послушны святым Его заповедям, лишь бы всем сердцем веровали в Него, нашего Искупителя, а Он — верен в словесах Своих и неизменен в обетованиях. Кто слушает слово Мое, кто верует в Пославшего Меня, тот уже в этой жизни имеет право на вечную жизнь по смерти телесной, — так Он говорит и свято слово Его! А если так, то скажем лежащим в гробах отцам и братьям нашим: простите, до свидания! До свидания в то великое утро всеобщего Воскресения, когда явится наше Солнце пресветлое — Христос Спаситель наш… О, если бы всем нам в радости встретиться тогда и без страха встретить грядущего со славой и силой многой Судью живых и мертвых, нашего Господа! А это будет, непременно будет, если мы позаботимся побольше творить добра и себе, и почившим, подавая за них милостыню, принося за них молитвы и жертву бескровную на Божественной Литургии, дабы улучить (наследовать) с ними воскресение жизни, если позаботимся бегать злого, дабы избежать вечного осуждения, если от всего сердца и от всей души будем предавать себя воле Отца Небесного, и взывать Ему, как учит нас Спаситель наш: Отче наш! Да будет везде, всегда и во всем воля Твоя святая! Не якоже аз хощу, но якоже Ты. Не ищу воли моея, но единой Твоей всесвятой воле предаю и себя самого, и всех усопших братьев моих!… Аминь».
Из надгробных песнопений (Для раздачи присутствующим при погребении): «Плачу и рыдаю, когда помышляю смерть, и вижу во гробах лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида… О, чудесе! Что сие еже о нас бысть таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти? Воистину Бога повелением, якоже писано есть подающаго преставльшемуся упокоение!
Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная!
Сам Един еси Безсмертный, сотворивый и создавый человека, земнии убо от земли создахомся, и в землю туюжде пойдем, якоже повелел еси, Создавый мя, и рекий ми (сказавший мне): яко земля еси и в землю отыдеши, аможе (куда) вси человецы пойдем, надгробное рыдание творяще песнь: аллилуиа!».
Для утешения сильной печали нужно читать учения отцов и учителей Церкви о сути смерти
Для утоления печали о смерти ближних свт. Феофан Затворник советовал читать святых отцов, говорящих о смерти.
Феофан Затворник (Собрание писем, п.1348): «Просите книжку. Какую? Вспомнил, что у меня есть одна книжка – маленькая преосв. Гермогена. Это он сам себя утешал по смерти жены своей. Посылаю ее».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.1275): «…(возьмите) 4-ю часть Ефрема Сирина. И тут – песнопения на смерть разных лиц. Выбирайте себе утешение!».
(От себя добавим, что у Ефрема Сирина есть духовные творения под названием «Надгробные песнопения» (том 2) и если кто-то находится в сильной печали об умершем или в страхе своей смерти, то чтение их послужит ему утешением и наставлением. Удивительно то, что при чтении таких творений вместе с печалью и слезами человек чувствует не отчаяние и гнетущую боль, а утешение и надежду. Также составитель этих бесед надеется, что и этот составленный материал поможет при печали)
Также учения отцов помогут не только при наступившей печали, но и для приготовления к возможной печали в случае смерти близких.
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «Итак, отовсюду получив вразумление и припомнив это и все, что сказано нами о воскресении и о тех святых, будем непрестанно повторять душам своим, не только во время печали, но и когда бываем свободны от скорби. Поэтому и я, хотя никого не вижу в скорби, предложил ныне это слово, чтобы мы, когда подвергнемся подобному бедствию, припоминая сказанное, имели достаточное утешение; так и воины в мирное время занимаются воинскими упражнениями, чтобы, при наступлении войны, когда потребуется опытность в деле, благовременно показать искусство, в котором они усовершенствовались во время мира. Приготовим же и мы себе оружие и врачевство во время мира, чтобы, когда настанет борьба с неразумными страстями, или печалью, или унынием, или другим чем-либо подобным, мы, хорошо вооружившись и оградившись со всех сторон, могли с великою опытностью отражать нападения лукавого и верными мыслями, вещаниями Божиими, примерами праведных мужей, и вообще всеми способами защищать самих себя. Таким образом мы можем и настоящую жизнь провести благодушно, и сподобиться царства небесного о Христе Иисусе…».
Нельзя думать общепринятыми языческими понятиями
Как известно по опыту, иметь правые расположения и чувства людям мешают их не правые понятия и мысли. Поэтому христианин должен помнить, что нельзя позволять себе думать привычными языческими понятиями, которые несут безнадежность, еще большую печаль и боль, потому что в них нет Бога и нет жизни вечной.
Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, О Лазаре): «…Мы тем и отличаемся от неверующих, что иначе судим о вещах. Неверующий видит небо – и покланяется ему, потому что признает его за бога; видит землю – и чтит ее, и прилепляется к чувственным вещам. А мы – не так; но видим небо – и удивляемся Создавшему его; потому что веруем, что оно не бог, а дело Божие; вижу всю тварь – и чрез нее восхожу к Создателю. Неверующий видит богатство – и изумляется, благоговеет: я вижу богатство – и посмеиваюсь; он видит бедность – и скорбит: я вижу бедность – и радуюсь. Иначе я смотрю на вещи, иначе он. Так поступаем и в отношении к смерти: он видит мертвого – и считает мертвым; я смотрю на умершего – и взираю на смерть, как на сон. И как на буквы все мы, и знающие и незнающие грамоту, смотрим одинаковыми глазами, но неодинаковою мыслию; незнающие, видя их, считают простыми буквами, а знающие искусно постигают заключающийся в них смысл; так и в жизни мы смотрим на события одинаковыми глазами, но не одинаковою мыслию и разумением. Итак, отличаясь от язычников во всем прочем, неужели мы сойдемся с ними в суждениях о смерти?».
Василий Великий (Беседы, беседа 4): «Ибо тому, кто очищен божественным учением, должно оградиться правым словом, как твердою стеною, мужественно и с силою отражать от себя устремления подобных страстей, а не с малодушием и уступчивостью принимать в душу страстный поток, как бы вливающийся в какое-нибудь низменное место. Душе слабой и ни мало не укрепленной упованием на Бога свойственно чрез меру надрываться и падать под тяжестью скорби. Как черви всего чаще заводятся в деревьях менее твердых, так скорби зарождаются в людях более изнеженного нрава. …Ты плачешь, напевая какие-то песни, сложенные для грусти, и унылыми напевами стараешься томить свою душу. Как лицедеям, когда представляют что-нибудь печальное, свойственно переодевание и наряд, в котором являются на зрелище: так думаешь, что и у плачущего должны быть приличный вид, черная одежда, всклокоченные волосы, в доме темнота, нечистота, пепел и унылый напев, которым бы рана скорби постоянно сохранялась в душе незаживленною. Предоставь поступать так не имеющим упования. А ты о почивших во Христе научен, что сеется в тление, восстает в нетлении; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное (1Кор.15:42-44). Для чего же плачешь о том, кто пошел переменить одежду? Не плачь и о себе, как лишающийся какого-нибудь помощника в жизни; ибо сказано: «благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека» (Пс.117:8). Не сетуй и о нем, как о потерпевшем бедствие; ибо в скором времени пробудит его небесная труба, и у видишь его предстоящим судилищу Христову. Итак, оставь сии малодушные и невежественные возгласы: “увы! какое неожиданное несчастие!” и: “кто бы думал, что это случится?” и еще: “когда ожидал я, что покрою землею любезнейшую для меня главу!” Такие слова, если слышим и от другого, должны приводить нас в стыд; потому что и памятованием прошедшего, и опытами в настоящем, научены мы необходимости сих страданий естества».
Далее приведем примеры, как свт. Феофан укорял за неправые рассуждения скорбящих.
Феофан Затворник (Собрание писем, п.373): «А мы, насмотревшись на тело его (умершего): синевато, глаза впали и проч. воображаем его таким. Этот самообман и раздирает сердце. Чтоб не раздиралось сердце, надо этот обман разогнать. Потом придет в голову сырая могила, мрачная. Увы! Бедный С-н О-ч! А он в светлом месте, в состоянии полном отрады, свободный от всех связностей. Прелесть, как ему хорошо. К довершению горя думаем: умер, не стало. А он и не думал переставать быть. И все также есть, как был вчера накануне смерти, только ему хуже было, а теперь лучше. Что его не видать, это не потеря. Он бывает тут же. Отшедшие быстродвижны как мысль. Я думаю, что С-н О-ч смотрит у меня из-за плеча, что я пишу, и верно одобряет все. Потом он сейчас к вам порхнет. И если увидит, что вы хмуритесь, покачает головою. Вот, скажет, мудрецы. Ничего не видят и видеть не хотят. Пишу все сие в утешение вам, и особенно Е.В. Надо переработать наши представления и утешение будет с нами. Ну, немножко не сплакнуть и не сгрустнуть нельзя. Но силою представления пересилить можно, и утишить и совсем прогнать скорбь. Матушка Е-та В-на, С-н О-ч с вами, только иным образом. Извольте сему поверить и перестать крепко тужить. Господь да утешит вас всех!».
Феофан Затворник (Собрание писем, п.482): «Жаль бывает, когда кто умер. Вот и у вас: умерла, говорите, желая сказать, что тут случилась не знаю какая беда. А тут никакой беды нет. Это у нас поверье такое образовалось, что смерть есть ужас что такое. А она что же есть? есть тоже, что переход из одной комнаты в другую, или переезд из одного места в другое. Анна ваша также жива, как прежде, только живет иным образом жизни. Она помнит своего любезного N., и деток и прочее домашнее. И бывает около вас, когда разрешат тамошние власти. Мы обычно думаем, что вот зарыли в землю бедную; сыро, мрачно, тяжело. А ее там нет, она при вас смотрит на плачущих и покачивает головою: чего это плачут, ибо ей там лучше. Если б предложили ей, хочешь ли воротиться на землю к своему N. Она ни за что не согласилась бы. К N. от чего бы не воротиться, но надо лезть в тело, а это ужас как отвратительно».
Поэтому противопоставляйте своим печальным мыслям христианские истины.
Иоанн Златоуст (т.7, ч.1, бес.31): «Помышляй не о том, что он уже никогда не возвратится в дом твой, но что и ты сам скоро переселишься к нему; не о том думай, что умерший не возвратится сюда, но – и что все видимое нами не пребудет всегда одинаковым, а примет другой вид. И небо, и земля, и море, все изменится; и тогда-то ты получишь сына своего с большею славою! Скажи мне: что случилось в мире особенного, необыкновенного и нового, чего прежде не было? Не видишь ли ты каждый день повторение одних и тех же перемен? За днем следует ночь, за ночью день; после зимы наступает лето, за летом следует зима, – и более ничего; перемены эти всегда одни и те же, – одни бедствия увеличиваются и возникают вновь. Итак, ужели ты желаешь, чтобы твой сын постоянно испытывал эти бедствия, – чтобы он, пребывая здесь, подвергался болезням, скорбям, страшился, трепетал и – одни бедствия претерпевал, а других опасался? Ты, ведь, не можешь сказать того, чтобы, плавая по этому пространному морю, он мог быть свободным от скорбей, забот и других подобных бедствий. Кроме того, помысли и о том, что ты его родила не бессмертным, и что если бы он не теперь умер, то подвергся бы этой участи несколько позже. Но ты еще не успела насладиться им? Насладишься вполне в будущей жизни. Но ты желаешь и здесь видеть его? Что же препятствует? Ты можешь видеть его и здесь, если находишься в бодрственном состоянии, потому что надежда будущих благ светлее самого зрения. Если бы сын твой находился в царских чертогах, ты не стала бы его требовать оттуда, чтобы посмотреть на него, слыша, что он находится там в чести; а теперь, видя, что он отошел для получения гораздо лучших благ, не можешь равнодушно перенести кратковременной разлуки, и притом имея вместо его мужа. Но у тебя нет мужа? Но ты имеешь утешение в Отце сирых и Судии вдовиц. Послушай, как и Павел уважает такое вдовство, говоря: «истинная вдовица и уединена уповает на Бога» (1 Тим. V, 5). Подлинно, чем более таковая вдовица показывает терпения, тем более прославляется. Итак, не плачь о том, за что ты можешь получить венец, за что ты можешь требовать награды; ты отдала залог, но возвратила то, что тебе было вверено. Не заботься более, отдав стяжание свое в сокровищницу, из которой не могут его похитить. Если познаешь, какова жизнь настоящая и какова будущая, и что блага жизни настоящей – паутина и тень, а блага будущей непреходящи и бесконечны, то уже не потребуешь других убеждений. Теперь сын твой освободился от всякой перемены; а пребывая здесь, он, может быть, был бы добр, а может быть – и нет. Не видишь ли, сколько людей отрекаются от детей своих? Сколь многие принуждены бывают держать у себя в доме таких детей, которые хуже самых отверженных?».
Христианину необходимо всегда помнить, что он должен реагировать по-христиански
И в заключение необходимо сказать всем нам, христианам, что мы всегда должны помнить о том, что мы – христиане, и поэтому должны реагировать на всё и, в частности, на смерть по-христиански. И вот что об этом говорят святые отцы.
Нил Синайский (Письма, п. 2.160): «По видимости ты верная, но стараешься подражать эллинам и уподобляться неверным. Ибо если несомненно веруешь, что по скончании настоящего века будет воскресение всех умерших, то почему плачем непрестанно и неутешно терзаешь себя?».
Василий Великий (Письмо 97(101)): «…если бы надежды христиан ограничивались сею жизнью, то справедливо было бы признать прискорбным раннее разлучение с телом. Но если для живущих по Богу началом истинной жизни есть разрешение души от сих телесных уз, то для чего нам печалиться, как не имеющим упования? Итак, послушайся моего совета и не падай под тяжестью горя, но покажи, что ты выше его и не поддаешься ему».
Иоанн Златоуст (т.6, ч.2, Об утешении при смерти, слово 2): «Если мы — сыны мучеников, если мы желаем быть их общниками, то не станем скорбеть о смерти, не будем оплакивать любезных нам, которые прежде нас отходят к Господу. Если мы захотим скорбеть о них, то будут укорять нас блаженные мученики и скажут: о, верующие и желающие царства Божия, вы, которые горько плачете и рыдаете о любезных ваших, умирающих спокойно на ложах и мягких постелях, — что стали бы вы делать, если бы увидели их мучимыми и умерщвляемыми от язычников за имя Господне? Разве нет у вас древнего примера? Праотец Авраам, принося в жертву своего единственного сына, заклал его мечом послушания Богу (Быт.20:10), не пощадил и того, кого любил такою любовью, чтобы доказать свою покорность Господу. Но, если вы скажете, что он так поступил по Божию повелению, то ведь и вы имеете заповедь, чтобы не скорбеть об усопших. А кто не соблюдает самого малого, тот как соблюдет большее? …Хочу предложить еще один пример для исправления тех, которые думают оплакивать умерших. Этот пример — из языческой истории. Был один языческий начальник, имевший единственного и довольно любимого сына. Когда он, по языческому заблуждению, приносил в Капитолии жертву своим идолам, доходит до него весть, что единственного сына его не стало. Он не оставил жертвы, которая была в руках его, не заплакал и даже не вздохнул, но, послушайте, что отвечал: пусть, говорит, погребут его; я помню, что я родил сына смертным. Посмотри на этот ответ, посмотри на мужество язычника: он не велел даже дожидаться себя, чтобы сын был предан погребению в его присутствии. Что же будет с нами, братие, если диавол в самый день суда выведет его против нас пред Христом и скажет: этот почитатель мой, которого я обольщал своими кознями, чтобы он служил слепым и глухим истуканам, которому я не обещал ни воскресения из мертвых, ни рая, ни царства небесного, этот доблестный муж, узнав о смерти своего единственного сына, не опечалился, и не вздохнул, и не оставил при таком известии моего капища; а твои христиане, твои верующие, за которых Ты распялся и умер, чтобы они не боялись смерти, но были уверены в воскресении, не только оплакивают умерших и голосом, и видом, но даже затрудняются тогда идти в церковь, а некоторые даже и из клириков твоих и пастырей прерывают свою службу, предаваясь плачу, как бы вопреки Твоей воле. Почему? Потому, что Ты благоволил призвать их к Себе из тьмы века. Что же мы, братие, будем в состоянии отвечать на это? Не будем ли мы объяты стыдом, когда в этом отношении окажемся ниже язычников? Язычник, незнающий Бога, должен плакать, потому что он, как только умрет, прямо идет на казнь. Должен сокрушаться и иудей, который, не веруя во Христа, обрек свою душу на погибель. Достойны сожаления также и наши оглашенные, если они, или по своему неверию, или по нерадению ближних, скончаются без спасительного крещения. Но кто освящен благодатью, запечатлен верою, честен по поведению или неизменен в невинности, того, когда он отойдет из здешнего мира, надобно ублажать, а не оплакивать, тому надобно завидовать, а не скорбеть о нем сильно, — впрочем, завидовать умеренно, так как мы знаем, что в свое время и мы сами последуем за ними. …Итак, братие, мы показали всеобщность смерти, объяснили непозволительность слез, показали немощь древних и несвойственность ее для христиан, объяснили тайну Господню, привели свидетельство апостолов о воскресении, упомянули о деяниях апостолов и страданиях мучеников, указали, кроме того, на пример Давида и, сверх этого, на поступок язычника, наконец, представили и вредную, и полезную печаль, ту, которая вредит, и ту, которая спасает чрез покаяние. Когда таким образом всё это показано, то что другое должно делать нам, братие, как не взывать с благодарностью к Богу Отцу: «да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф.6:10)? Ты даровал жизнь, Ты установил и смерть; Ты вводишь в мир, Ты и изводишь из мира и, изведши, сохраняешь; ничто из Твоего не погибает, так как Ты сказал, что и волос с голов их не погибнет (Лк.21:18). «Скроешь лице Твое — мятутся, отнимешь дух их — умирают и в персть свою возвращаются; пошлешь дух Твой — созидаются, и Ты обновляешь лице земли» (Пс.103:29,30). Вот, братие, слова, достойные верующих, вот спасительное врачевство; чей глаз отерт этою губкою утешения, увлажен с благоразумием этою примочкою, тот не только не почувствует слепоты отчаяния, но не испытает и малейшего нагноения печали, а напротив, взирая на все светло очами сердца, будет говорить подобно терпеливейшему Иову: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно!» (Иов.1:21)».
Макарий Оптинский (Собрание писем, т.1): «…лишась близкого и любезного сердцу человека, нельзя не чувствовать и не болеть сердцу, и надобно отдать долг любимому предмету соболезнованием, однако ж, не предаваться неутешному сетованию и скорбению; но так как вы — истинный христианин, ищите утешения страждущему духу вашему в священной нашей вере, во уповании на благость Божию и безмерную Его любовь к нам, грешным, и в предании себя во всем Его Святой воле. Только для неверующих не цветет в домашней жизни чистая радость, ибо кто умирает для его сердца, тот умирает навсегда, из отдаленной вечности ему не блещет луч надежды и утешения, его радости мгновенны, а печали безотрадны. Но христианин, убежденный и уверенный в действиях Промысла Божия, покоряется Святой Его воле, вся на пользу устрояющей, и познает, что в здешней юдоли он есть странник, идущий в свое отечество и препровождающий в него отходящих отселе близких и друзей по назначенному для них творческой Премудростью окончанию своего странствования, надеется и сам с ними некогда соединиться в блаженной вечности милостью Бога нашего. И это самое утоляет печаль о разлуке с близкими сердцу нашему людьми. К этому же и святой апостол Павел укрепляет своим учением в Послании к Солунянам: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1Сол. 4; 13, 14), — т.е. умершие в вере и надежде жизни вечной воскреснут. Примите это рассуждение в утешение вашей печали, положитесь на милосердие Творца нашего и явите покорность Святой Его воле. … (И тогда) сама печаль об умерших, озаренная светом истинного разума, истаивает, а на месте ее зачинает прозябать благое упование, утешающее и веселящее душу».
Как видим, именно вера и христианские истины помогают естественной печали о смерти близких перемениться на утешающую и тихую христианскую радость, о которой было сказано ранее. И будем надеяться, что милостью Божиею и наш разум озарится светом Истины, и мы сможем достойно званию христианина, принять и свою смерть, и смерть наших близких. Помоги нам, Господи! И слава Тебе, Господи, что не оставляешь нас, неразумных, в своем неведении и подаешь нам научение!
Источник: НИ-КА
